На главную страницу

 

КАК ЭТО БЫЛО (ИЗ ИСТОРИИ 90-Х)

На экономической конференции в 1988 году, проводимой Академией Наук СССР, мне дали слово на секции рынка. Эта секция работала в большом зале ЦЭМИ. Присутствовало около тысячи человек. Председательствовал член-корреспондент АН СССР Н.Я. Петраков. Я предупредил о недопустимости смешения категорий разных экономических систем, плановой и рыночной. А такое смешение было у всех экономистов и «рыночников», и «государственников». Это было единственное выступление, которое сопровождалось и закончилось аплодисментами. Однако оно было проигнорировано. Из-за моего выступления не выпустили даже никакого документа о результатах работы секции рынка. В заключительном выступлении на пленарном заседании Конференции Абалкин ни слова не обмолвился о работе этой секции.

 

А ситуация была критическая. ГКЧП не сумело повернуть, как это произошло во времена начала 60-х, экономику СССР к натурально-плановой системе. А сами участники этой акции оказались в Матросской тишине.

 

Руководство РСФСР во главе с Ельциным раньше осознали, что экономическая политика Горбачева, которая проектировалась академической наукой, ведет страну к краху, в том числе и к потере кресел власти не только в СССР, но и РСФСР. Эти кресла вообще могут исчезнуть с распадом общества. В это время прозвучали выступления на съездах России депутата от Тольятти Дмитрия Васильева. Выступления были признаны в окружении Ельцина самыми сильными. В них вскрывалась несостоятельность идей академической науки, по причинам, которые были изложены мною в статье «О реформах Гайдара».

 

По этой причине Ельцин посадил на государственную дачу в Архангельском мало кому тогда  известных экономистов во главе с Явлинским. Там была подготовлена первая полномасштабная программа перехода к рыночной экономике под названием «500 дней» с участием представителей регионов. Программа была представлена на обсуждение Верховного Совета РСФСР. Она была предназначена для реализации ее на всей территории СССР.

 

При обсуждении этой программы на Верховном Совете прозвучало, как диссонанс в общем хоре, выступление шахтера Шихарева. В нем была профессиональнейшая критика программы. Текст этого выступления был подготовлен нашей группой, в которую входил и народный депутат Дмитрий Васильев.

Поскольку депутаты не смогли сориентироваться в профессиональном выступлении шахтера Шихарева, то все же проголосовали за утверждение программы «500 дней».

 

Но бесследно это выступление не могло пройти.

На следующий день состоялась наша встреча с Явлинским. Разговор был продуктивным и конструктивным. Григорий Алексеевич согласился с нашими аргументами, и мы договорились о совместной деятельности, как он выразился по радикализации реформ.

После этого была опубликована моя статья в «Экономической газете» под названием «Первые сто дней в рамках программы «500 дней».

По существу это была иная программа, но сохранялся политический этикет.

 

Однако Явлинский к нашему изумлению вдруг подал в отставку с поста вице премьера, поэтому все наши договоренности рухнули.

 

После очередного выступления Д.Васильева на съезде, нас в гостинице «Россия» ожидало письмо от Председателя Правительства И.С. Силаева для проведения переговоров.

Оказалось, приглашение на разговор было сделано по инициативе Б.Н. Ельцина.  Мы встретились. Разговор был продуктивным и конструктивным. После этого разговора Зам. Председателя Правительства М. Малей сообщил нам с Васильевым, что мы произвели на Ивана Степановича громадное впечатление. Он сказал: «Ну и мужики. За пятнадцать минут вышибли из меня весь марксизм». После встречи с Силаевым мы оказались на той же самой даче, где до этого работала команда Явлинского.

 

За несколько дней мы сформировали контуры новой правительственной программы экономических реформ, которую можно было начать сначала в Росси, а затем она распространилась бы и на всю территорию СССР.

С нами на втором этаже размещались представители Силаева.

Был подготовлен и согласован с Силаевым текст его выступления на расширенном заседании Верхового Совета РСФСР и правительства. Текст уже был набран крупным шрифтом, чтобы удобно было читать при выступлении.

 

Однако все пошло совершенно иным образом, чем это можно бы было предположить. Как-то вечером член нашей группы москвич Богомолов, вышел подышать свежим воздухом, поскольку мы с Васильевым очень сильно накурили. На втором этаже, где располагались представители премьера Силаева, было открыто окно, и на улице был очень хорошо слышен их разговор. Так мы узнали, что Силаевым была дана команда, что у нас мощная программа, но нас нужно пока придержать.

 

В результате на расширенном заседании Верхового Совета и правительства, которое проходило под председательством Б.Н. Ельцина, тогда еще Председатель Верхового Совета РСФСР,  Силаев представил совершенно другую программу реформ. Мы ее окрестили винегретом. Много фраз было взято из подготовленного нами текста выступления Ивана Степановича. Выступление длилось 1,5 часа. После Силаева выступил с двадцати минутным содокладом Красавченко, Председатель Комитета по экономическим реформам в Верховном Совете РСФСР. После дежурных выступлений членов Президиума Верховного Совета, Ельцин первым дал слово Васильеву.

Сцена после выступления Васильева напоминала  известную сцену из «Ревизора» Он в течение семи минут не оставил камня на камне от доклада Силаева. Всем стало ясно, что это провал Председателя Совета Министров РСФСР. На приглашение Ельцина продолжить обсуждение доклада Силаева никто не откликнулся.

Заседание пришлось завершить, высказыванием Бориса Николаевича о том, что необходимо продолжить работу над проектом российских экономических реформ. Судьба Силаева, как Председателя Правительства РСФСР была предрешена. Правда это произошло не сразу, а после выборов Президента РФ и других бурных политических событий начала 90-х.

 Но все средства массовой информации замолчали этот значительный эпизод тех времен.

 

Мы со своей стороны написали письмо Б.Н. Ельцину.

В этом письме было следующее, что сегодня имеется только три полномасштабных проекта программы проведения экономических реформ. Это Явлинского «500 дней», программа правительства Силаева и наша «Предельно радикальная реформа». От авторов этих программ и от Президента Ельцина зависит будущее страны. Мы предлагали собрать комиссию под его председательством и провести защиту этих трех вариантов реформ. В первоначальном варианте, мы предлагали подготовку к работе этой комиссии поручить Хасбулатову. Однако в предварительном разговоре с последним, Хасбулатов отказался от такой роли, поскольку он является, мол, Председателем Верхового Совета, а это дело правительства и ему не стоит вмешиваться в его работу. Он порекомендовал на роль руководителя подготовки работы комиссии Ю.В. Скокова. Мы с Васильевым позже высоко оценили незаурядные способности Юрия Владимировича, как администратора. Он был бы идеальной фигурой на роль организатора проведения радикальных реформ.

Мы исправили текст письма к Ельцину, заменив фамилию Хасбулатова на Скокова.

Ельцин дал поручение Скокову о реализации нашего предложения.

После этого мы встретились со Скоковым, разговор был длительным, и я не понимал упорства Юрия Владимировича. Он предлагал вместо рассмотрения трех вариантов реформ, обсудить только наш, для этого он соберет министров и ведущих экономистов страны. Но я не соглашался, так как считал необходимым, чтобы состоятельность нашего проекта была подтверждена и авторами других вариантов, а также в присутствии высших должностных лиц страны, где все будут вести себя корректно. А то, что предлагал Скоков, по нашему мнению не имело вообще каких-либо перспектив. Соберутся все из "большие" ученые слушать каких-то выскочек из Самары. Для них люди без званий и положения – никто.

Тогда Юрий Владимирович поставил мне ультиматум, что если я не соглашусь на его вариант, то вообще никакого рассмотрения проектов реформ не будет. Я ему ответил еще более жестко, что будет, но только без него. (Скоков не знал, как он попал на эту роль, то есть благодаря нашему предложению).

Юрий Владимирович после этого резко изменил тон разговора и предложил мне следующий вариант, ну что ты, мол, теряешь, не получиться на рассмотрении министров и экономистов, вернемся к нашему варианту.

Чтобы не портить с ним отношения, я согласился, что, в конце концов, оказалось самой большой нашей ошибкой, повлиявшей на все остальные события в стране. («Знал бы где упасть, соломки б постелил».) Почему? Потому что исчезла сама процедура обсуждения содержания реформ на высоком уровне. Если бы она была, то в ней не было бы места ни Гайдару и его команде, ни кому-либо иному, так как им нечего было бы представить на обсуждение Комиссии.

 

Предложенное Скоковым заседание министров и экономистов было проведено в два этапа. После него все собравшиеся поддержали наш вариант радикальных реформ, благодаря выдающимся способностям Скокова вести подобные мероприятия. Для нас такой поворот был полной неожиданностью.

 

В дальнейшем был выдвинут лозунг реформ, что плавного перехода к рынку не может быть так же, как не может быть плавного перехода с левостороннего движения на правостороннее. Скоков два раза выступал на Госсовете с идеей быстрой реформы, и она была поддержана руководством России. В это время о Гайдаре в руководстве России еще никто не знал.

 

Почему все же Скоков настаивал на своем варианте? Потому что в предложенном нами варианте он видел себя лишь как посредника между авторами трех вариантов реформ, а при реализации его варианта, он становился во главе радикальных экономических реформ, поскольку серьезных конкурентов у нас не было.

 

Далее события развивались следующим образом.

Мы, дождавшись решения госсовета, уехали с Васильевым домой отдохнуть от напряженной работы. Когда нужно будет, Скоков нам позвонит.

Через несколько дней мне и Васильеву позвонил Юрий Владимирович и сказал, «Приезжайте, начинаем реформу».

Прилетели мы утром, и сразу же пошли к Скокову. Когда мы пили чай у его помощника, тот нам сообщил, что возглавить реформы поручено не Скокову, а Г.Э. Бурбулису. Мы были шокированы, все наши планы рухнули.  В это время вдруг в кабинет Скокова зашел Геннадий Эдуардович. Человек только что одержал политическую победу и зачем-то пришел к своему поверженному сопернику. Беседа его со Скоковым продолжалась около часа. Геннадий Эдуардович вышел серый с лица. Мы зашли к Скокову. Он нам сообщил, что Бурбулис предлагал ему сотрудничество, но он послал его куда подальше.

 

Это потом мы поняли, что он приходил только за нами, как авторами «Предельно радикальной реформы», а Скокова он считал руководителем нашей группы. Если бы мы разбирались в политических интригах, то просто бы прошли в кабинет напротив, и обо всем  договорились бы с Бурбулисом. Но тогда мы были люди темные в политических играх. И впоследствии Геннадий Эдуардович в своих воспоминаниях говорит, как о самой большой своей ошибке, что он полез в экономику, читай, привел к реформам Гайдара.

 

Так что же произошло за один день? Скоков нам рассказал, что позавчера вечером его вызвал Ельцин и сказал, что он планирует назначить его и Бурбулиса руководить реформами. На что Скоков ответил, что реформы должен проводить один человек, а не два. Либо он, либо Бурбулис. Борис Николаевич сказал, что подумает. Утром следующего дня он вызвал к себе Скокова и сообщил, что принял решение. Возглавлять реформы будет Скоков. Юрий Владимирович тут же позвонил нам, чтобы мы приезжали. А вечером Ельцин подписал указ на Бурбулиса.

Что произошло между утром и вечером, что заставило Бориса Николаевича изменить свое решение. Пришла большая делегация во главе с Ю. Афанасьевым и Г. Якуниным, и от имени всех демократических сил России предъявили ему ультиматум: «Если будет назначен Скоков, представитель ВПК, консерватор, то все демократические силы России уйдут в оппозицию к Президенту».

Ельцин дрогнул и изменил свое решение.

 

Если бы все можно было повернуть назад, то можно было бы посоветовать Ельцину ответить беспроигрышно на такой ультиматум. Он должен был бы сказать – «есть программа «Предельно-радикальная реформа», которую я намериваюсь реализовать. У вас есть что-либо негативного по отношению к этой программе?» Ответ был очевиден. Ни у кого из делегации не было каких-либо аргументов против нашего проекта реформ. Тогда Ельцин мог бы сказать, что Скоков не идеолог, а администратор, поэтому, если он не будет справляться, то он заменит его. (Но если бы, да кабы бы.)

 

Итак, после отказа Скокова от сотрудничества с Бурбулисом, реформаторами стали неожиданно негаданно группа экономистов во главе с Гайдаром. В то время у каждого большого политика была группа экономистов, а также астрологи или экстрасенсы. Это было модно. У Бурбулиса была группа экономистов во главе с Гайдаром, которая не имела никаких планов проведения реформ. Они и во сне не могли подумать, что им доверят проводить такие масштабные реформы.

 

Когда стало ясно, что экономические реформы страны оказались в руках совершенно случайных людей, то в январе нас с Васильевым вызвал к себе Хасбулатов, и попросил переговорить с этой командой. Ведь натворят то, что потом никто не расхлебает. Мы встретились с Егором Тимуровичем. Разговор был неприятным, так как оказалось, что он ничего не понимает в рыночной экономике. Он сидел и краснел перед нами, так как не мог ответить ни на один вопрос.

Мы без каких-либо проблем договорились с Егором Тимуровичем о реализации нашей программы «Предельно-радикальной реформы». Договорились, что работать будем по контракту, мы проектанты, а они исполнители.

Однако об этом узнал Г.Э.Бурбулис и запретил Гайдару сотрудничать с нами.

 

Дальше произошли то, что мы совершенно не ожидали. По всей стране стали гулять наши шесть страничек с перечнем 56 Указов Президента и их кратким содержанием, как план правительственных реформ. Началась паника, о которой сообщили средства массовой информации. С выдержками из этих статей можно ознакомиться в книге «Природа успехов и поражений».

Так мы стали «политическими людоедами» и «отравителями экономики» на поиски которых были брошены компетентные органы. Нас быстро нашли. Ко мне в Куйбышев приезжал следователь по особо важным делам. Правда, поскольку никакого злого умысла  не было и в помине, то следователь лишь посочувствовал, что нам не дали возможность реализовать свою программу.

 

Что мы предприняли дальше, видя, куда покатится страна с такими реформаторами?

 

Перед 6-ым Съездом народных депутатов была создана комиссия по оценки проводимых реформ. В нее вошли представители всех депутатских объединений. Коммунистами был подготовлен свой проект решения Съезда, который говорил об антинародном курсе реформ.

В эту комиссию вошел и Васильев. Мы на лестничной ступеньке подготовили свой вариант проекта решения Съезда. В нем говорилось, что речь идет не о том, что реформы приняли слишком радикальный характер, а в том, что они вообще не начаты, события приняли стихийный неуправляемый характер. Необходимо отстранить некомпетентное правительство от проведения рыночных реформ.

Наше постановление на Комиссии было проголосовано единогласно. После этого на Комиссию пришел Ельцин и заявил при всех, что он готов рассмотреть сразу же после съезда все наши предложения по реформам и принять все необходимые решения. Он надеялся, что мы снимем предложение по решению съезда.

 

Дальше события приняли остросюжетную направленность. Во главе Комиссии был Владимир Шумейко. По-видимому, ему дали соответствующую команду, иначе его последующие действия невозможно объяснить. Произошла подмена проголосованного на Комиссии нашего варианта проекта решения Съезда, в котором говорилось о том, что реформы не начаты из-за несостоятельности их авторов, на проект решения, подготовленный коммунистами, в котором осуждалось само направление реформ – быстрый переход к рынку.

Если бы вынесли наш проект, то съезд единодушно бы проголосовал за отставку правительства. Коммунистический же проект переводил решение съезда в плоскость борьбы сторонников и противников рыночных реформ. На съезд вынесли не тот проект, за который проголосовала Комиссия, а тот за который никто не голосовал.

Для того чтобы не был выявлен подлог Шумейко Васильева отсекли от выступления, а весь Съезд взбудоражили заявлением Гайдара перед средствами массовой информации об отставке правительства, если примут проект подготовленный коммунистами. Началась политическая свалка, в которой никто даже не заметил, что Гайдар не имел права заявлять об отставке правительства, поскольку его возглавлял не он, а Б.Н. Ельцин.

Съезд так и не принял какого-либо решения по реформам. Пар был выпущен.

 

После Съезда я еще раз встретился с командой Гайдара на даче в Волынском. Мы проработали на ней неделю. Вели со мной переговоры Сергей Васильев (Руководитель рабочего центра правительства) и Евгений Ясин (министр). Они вынуждены были признать, что они провалили реформы, и мы снова договорились о дальнейших наших совместных действиях.

 

Однако Ельцин, по-видимому, решил, что он не может справиться с нарастающим негодованием к команде Гайдара, а поэтому решился на смену правительства. На VII съезде он предложил голосованием депутатов решить вопрос о правительстве. Было сначала выдвинуты пять кандидатур, а затем в списке осталось три: Черномырдин, Скоков и Гайдар. Нас устраивали две кандидатуры – Скоков и Гайдар. По результатам голосования с небольшим преимуществом над Черномырдиным оказался Скоков. Однако Президент выдвинул на окончательное утверждение съездом кандидатуру Черномырдина, которая и прошла большинством голосов.

 

На следующий день Дмитрий Васильев встретился с Черномырдиным, и они договорились о проведении полномасштабных переговорах с нами через неделю. Но эта встреча так и не состоялась.

 

Затем под воздействием дальнейшего возмущения проводимыми реформами произошли события августа 1993 года, закончившиеся расстрелом Белого Дома.

 

Что было дальше?

 

Нужно сначала подвести итоги того периода.

 

Как следует из выше изложенного, ни одного из известных политиков не волновало само содержание реформ. Всех интересовал один лишь вопрос, – в каком кресле власти они окажутся и с какими полномочиями. Такой результат оказался стопроцентным, и его нельзя отнести к характеристике кого-либо из политических деятелей или конкретных политических сил. А это очень большой вопрос.

 

В добавление к сказанному хотел бы отметить:

Как оценивает каждый гражданин России, независимо от своего социального положения то, что назвали «реформами Гайдара»?

Здесь и к гадалке не ходи. И не нужны какие-либо мудреные социальные опросы.

Те, кто, ничего не сделав полезного для общества, стал очень богатым, или просто богатым, или улучшил свой уровень жизни, кто получил возможность строить виллы, коттеджи, покупать свободно квартиры, кто стал нежданно, негаданно руководителем предприятия, компании, занял высокие государственные должности, то естественно все они будут и дальше говорить о неотвратимости тягот реформ (конечно не для них лично).

Они будут утверждать, что альтернативы реформам Гайдара не было (читай альтернативой тому, что они получили за счет других). Они будут утверждать о высочайшем профессионализме Гайдара и его команды. Они будут утверждать, что он и его команда спасли страну от гигантской катастрофы. Они будут утверждать, как благо, что очистили страну от красных директоров (на самом деле великолепных организаторов), и всю остальную чушь.

А по-другому и быть не может, если опираться на простой здравый смысл. Зачем здесь нужен какой-либо социологический опрос? А к этой группе относятся в том числе и средства массовой информации, и те, кто сегодня находится у власти на всех уровнях, и кто возглавляет предприятия и компании, и многие москвичи.

Но все это у них появилось не за счет роста эффективности экономики и объемов производства. Из ничего не получается что-то, как и закон сохранения масс. Где чего-то прибудет, значит где-то этого и убудет.

Если пользоваться простым здравым смыслом, то все остальные граждане сбросились и отдали перечисленным категориям свои доходы, в том числе и сгоревшие сбережения, и очереди на квартиры, и свои должности, чтобы другие свободно ездили за границу, чтобы покупали иномарки, покупали свободно квартиры. Нужно чтобы все остальные граждане скинулись им на эти расходы, за счет понижения своего жизненного уровня.

Вот и вся премудрость в оценке реформ Гайдара.

(продолжение следует)

 

На главную страницу